много буковокВо-первых, первый полет. Я, конечно, ужасно волновалась, каким будет отрыв от земли, а оказалось, что потрясение началось еще раньше – когда включились в полную силу моторы. То есть, сначала самолет довольно долго рулит по земле, по разным дорожкам, моторы урчат, все путем, затем капитан объявляет о взлете, и вдруг моторы меняют звук, и ты понимаешь, что это уже совсем другие мощности, совсем другие скорости и вообще теперь все всерьез. Офигительное ощущение!
Вообще, я поняла, что каждый полет – это произведение искусства.
Из аэропорта Шарля де Голля идет электричка – кстати, у нас теперь тоже до Шереметьева ходит электричка от Белорусского вокзала, буквально на днях открыли, очень шикарная. Так вот, парижская электричка идет до Северного вокзала, дальше надо пересаживаться на метро. Как мне потом объяснили, перейти можно, не выходя наружу, но сначала я этого не знала и вышла. Там надо пройти по улице, от одного названия которой можно упасть в обморок: Фобур-Сен-Дени, то бишь «Предместье Сен-Дени». А населена эта улица индусами. Ходят индусские женщины, сплошь в сари из каких-то невероятных тканей, легчайшие какие-то, не то шелка, не то муслины, затканные блестящими нитями, яркие и разноцветные… Там еще много таких специфических улиц – на одной сплошь негры, черные-черные, на другой жители восточно-азиатской внешности, вроде малайцев… От этого ощущение, что ты не просто в чужой стране, но и на чужой улице. И все на тебя смотрят, как Гриммджо: «А что это ты в нашем районе делаешь?». А на самом деле, если с кем заговорить, разговаривают вполне нормально и даже доброжелательно, и дорогу показывают.
Правда, когда я пыталась говорить по-французски, местные арабы начинали жалостливо улыбаться… Меня-то все понимали, как ни странно, а вот я стремительную французскую речь понимала с пятого на десятое.
Центр города совершенно игрушечный, дома не больше пяти этажей и все какие-то миниатюрные. И знаменитые парижские окна, по стольким фильмам знакомые – узкие, с низенькими красивыми решетками и почти все в цветах. И деревьев много на улицах. А еще вот что интересно – в других городах улицы идут перпендикулярно друг другу, по-английски даже площадь называется «квадрат», а здесь всюду острые углы, и на каждом шагу – маленькие круглые площади, где сходятся пять или шесть улиц. Между этими улицами – клинообразные дома, и обязательно острый угол срезан, и в нем кафе, и столики прямо на тротуаре.
Гостиница вообще была сказочная, особенно мой номер – на пятом этаже, под самой крышей, двухэтажный, с винтовой лесенкой и окном-люком в потолке. А если залезть на стул и высунуть в люк голову, видны крыши и балконы домов на противоположной стороне улицы. Мебель в старинном стиле, кресло с гнутыми ножками, письменный стол с ящичками, у входа – большой сундук. Простыни рваные, как у малолетнего Людовика XIV – возможно, даже те самые. Зато меняют их каждый день, и потрясающей красоты и чистоты ванная, а в ней – миллион белых пушистых полотенец. Гостиницу и перелет неимущим жителям бывшего Советского Союза оплатило ЮНЕСКО, за что ему громадное спасибо.
На стене – плоский телевизор «Филипс». Включаю, а там – «Отчаянные домохозяйки» на французском и «Комиссар Рекс» - на итальянском. Глобализация в действии. Всего там было двенадцать или тринадцать каналов, большинство на французском, один – хоть и на французском, но из Швейцарии, один на итальянском, один на немецком, один на испанском. На английском – ни одного. Позже начался фильм с Вупи Голдберг, где она собирает хор из не особо благополучных детей. Это было великолепно, и Вупи Голдберг замечательно идет итальянский язык, просто на удивление. Но было уже поздно, и устала я до безумия, поэтому до конца не досмотрела. Хочу теперь найти и досмотреть. Больше на телевизор ни сил, ни времени не было. А, только еще одно – пока переключала каналы, наткнулась на документальную передачу о Второй мировой, о самом начале войны, и я с изумлением узнала, что, оказывается, у того вудхаусовского фашистствующего придурка-аристократа был реальный прототип – некий Освальд Мосли. И, видимо, в фильме его внешность специально сделали по историческим фотографиям – ну просто жутко похож, и эти марши со знаменами и свастиками, все как в жизни.
На другой день я вышла с утречка пораньше с картой в руках – в гостинице всем давали карту города. Оказалось, что от нас пятнадцать минут по прямой до площади Этуаль, которая теперь де Голль, но в скобках все равно всегда пишут – Этуаль. К Триумфальной арке я вышла сбоку. Впечатление сокрушительное, как и от всего остального. Просто – вот смотришь и видишь, что все, о чем столько читал, миллион раз видел в кино, все это действительно где-то существует и существовало все это время.
Дальше я пошла не спеша, прогулочным шагом, по Елисейским полям. Широченный тротуар, двойной ряд деревьев. И вдруг вижу – МакДональдс. МакДональдс на Елисейских полях – это такой изврат, что просто нельзя не зайти! По раннему времени там было почти пусто и очень приятно. Я узнала новое очаровательное слово. Картошка по-деревенски там называется «farmhouse potatoes», но выговорить это правильно для французов свыше сил, так что они это блюдо называют «пататос», с ударением на последнем слоге. Звучит очень трогательно, особенно когда это выкрикивают в сторону кухни во весь голос.
Потом пошла дальше, непрерывно вертя головой по сторонам. Прошла мимо какого-то весьма официального здания с флагом – кажется, оно называется Большой дворец. Рядом с ним – памятник Шарлю де Голлю. Он в своей специфической фуражке, изображен стремительно шагающим куда-то.
Площадь Согласия – еще одно дуновение истории.
Дальше – знаменитый сад Тюильри. В начале он похож на Летний сад – потрясающей красоты решетка, лохматые деревья и статуи. Сразу вспомнилась любимая мамой строчка: «И тихо падают желтые листья на белые плечи статуй». Правда, желтых листьев не было, все было зеленое, летнее и цветущее. Большой круглый пруд, вокруг него – очаровательные такие стульчики. В пруду плавают здоровенные утки. Маленькая девочка, вся в розовом, бросает им хлебушек и вопит на весь сад: «Гули-гули-гули-гули!». То ли она русская, то ли по-французски это так же называется…
А ближе к Лувру сад превращается в классический французский парк – обширный и плоский, с обстриженными квадратными кустами, и ни клочка тени. Я такое не люблю. В Лувр идти, конечно, времени не было, я обошла его сбоку и дальше пошла по набережной.
Вода в Сене совершенно зеленая и непрозрачная – очень красиво, особенно рядом с мостами из старого камня, на мощных арочных опорах. Высокие берега, как полагается, облицованы камнем, а внизу идет каменный такой уступ у самой воды, и вдоль него посажены тополя. Когда идешь по верху, над парапетом как раз видны их кроны. А слева, вдоль дороги – тоже тополя. Получается такой тенистый коридор, слева – стволы, справа – ветки, это великолепно!
В одном месте увидела на противоположном берегу настоящий средневековый замок, с мрачными толстыми башнями, конусообразными кровлями и даже, кажется, крепостными стенами. Так и не знаю, что это было. Надо будет потом по карте посмотреть.
В одном месте на набережной выкрошился асфальт, и какая-то девушка, сидя на тротуаре, выкладывала в этой ямке узор из разноцветных толстых шнуров. Рядом был приготовлен фотоаппарат на треноге.
А потом начинаются переносные такие прилавки с книжками и сувенирами. Я не могла удержаться и купила «Сирано де Бержерака» - точно такое же карманное издание, как у меня уже было куплено когда-то, тоже в букинистическом, на улице Качалова – кто помнит, тот знает. Ну ведь Сирано де Бержерак непосредственно из Парижа – разве можно от такого отказаться?!
Потом слева мелькнула невероятной, немыслимой красоты церковь – как я выяснила по карте, она называется Сен-Жермен-л'Оксерруа. Я поняла, откуда Гауди взял свою Саграду-Фамилию! Острые тонкие шпили, все в таких маленьких шипиках, неописуемая легкость – и все это как будто обвито какими-то вьющимися растениями и словно только что выросло из земли. Сверхъестественно. Я хотела подойти поближе, но уже сил почти не осталось, и времени тоже – надо было успеть на открытие конференции, а я еще мечтала доехать до Сакре-Кёр.
Так что я через какой-то мост перешла на другой берег, там еще пару улиц, мимо Дворца правосудия и еще чего-то вроде полицейского управления добралась наконец до собора Нотр-Дам. Нельзя же побывать в Париже и не увидеть Нотр-Дам, правильно? Площадь перед собором плотно забита народом, я еле протолкалась. А сам собор до ужаса настоящий – мощный шматок самого неподдельного средневековья, глубоко равнодушного к нашей эпохе с ее легковесными туристическими развлечениями. И очень правильно Мандельштам сказал – именно ощущение недоброй тяжести. Мне понравился длинный ряд скульптурных королей под розеткой. Я еще из последних сил прошлась вдоль боковой стороны, посмотрела на водосточных химер. Они роскошны – жуть пробирает даже издали.
Вот… А потом я спустилась в метро. Кстати, метро там без грандиозных наружных построек, как у нас – просто ступеньки под землю, зато вокруг – решетки работы Гимара. Ну, в центре, конечно. Я две таких видела, они великолепные. Интересно, что совсем позеленевшие – то ли это специально, для эстетики, то ли просто чистить влом. На некоторых станциях метро вместо эскалаторов – большие такие лифты. И еще непривычно – что двери вагонов на остановках сами не открываются, там есть такая защелка, которую нужно открывать, и тогда уже двери отскакивают в стороны. А я сначала не знала. Когда ехала в первый раз, народу было много, и я просто вышла вслед за всеми. А в другой раз смотрю – рядом люди выходят, а передо мной дверь закрыта. Я бегом понеслась к соседней двери… И только на третий раз заметила, как кто-то открывал эту защелку. Потом уже и сама открывала, а она довольно тугая, между прочим. И снаружи тоже такая же, ее тоже надо открыть, чтобы войти в вагон.
Приехала я, как теперь понимаю – на Монмартр. А тогда я уже почти ничего не соображала от усталости. Еще по одной улочке – и уперлась в высокий-высокий крутой-крутой холм. На холм ведет лестница – тоже очень крутая, и вся утопает в зелени. Слева просто деревья, кусты, все буйно цветет и птицы поют, а справа к склону лепятся жилые дома, перед ними палисаднички, железная решетка с калитками, запертыми на замок, и живые изгороди, очень красивые. Пока я поднималась, из одного дома вышел какой-то парень, захлопнул за собой калитку и побежал вниз. Вообще-то, каждый день забираться на такую крутизну… Зато красиво до обалдения.
Я потом ужасно порадовалась, что пришла именно сбоку, потому что – собора не видно, пока не взберешься на самый верх. Карабкаешься, карабкаешься, а потом вдруг сразу – ты плывешь над городом, а над тобой плывет собор. Огромный, невероятных по совершенству очертаний, и весь – из белого камня, и купола, и кресты, ни капли краски или позолоты, только белизна на фоне синего неба… Это непередаваемо.
А спускалась я уже со стороны фасада, по роскошным парадным лестницам с фонтанами, и через каждые несколько ступенек останавливалась и оглядывалась, еще раз полюбоваться на собор в новом ракурсе. С этой стороны сплошняком – утрамбованные плотной массой туристы и люди, которые их развлекают. Один парень жонглировал красными мячиками, и весьма качественно жонглировал. А еще мне понравились двое ребят, которые исполняли песни духовного содержания, один – в стиле, кажется, кантри, другой – в стиле соул. Было здорово.
Потом опять узкие улочки, магазинчики сувениров, но я уже безбожно опаздывала, а надо было обязательно заехать в гостиницу переодеться, потому что день был очень жаркий. К счастью, там оказалась прямая линия метро.
А потом были полтора дня собственно конференции. Если интересно, могу о ней тоже рассказать немножко.